Чьи они — дети из детских домов?
15 мая в фойе Дома Музыки открылась социальная фотовыставка о детях, оставшихся без родителей. «Счастье – это я!» - так выставка называется второй год. Возможно, кто-то помнит этот проект по названию «Когда ты придешь?». С ним она проходила в 2008-2009 годах в галерее Дома Музыки. Снимки можно было увидеть и в зеркалах галереи Образ, что на Кирова.
Этому проекту четыре года. И сейчас, сразу после открытия мы хотели рассказать о том, как он создавался и к чему пришел. А может быть, просто решили ответить на вопросы, которые беспокоят нас самих.
Могут ли чужие дети стать своими? Нужны ли дети без родителей государству? Как (и можно ли) сделать так, чтобы детских домов не было? Придем ли мы к садикам круглосуточного содержания малышей?...
С чего все началось.
Передача «Когда ты придешь?» выходила и до сих пор выходит на местной телекомпании «Ника». Так случилось, что еще в 2008 году мне довелось там трудиться, и попасть на съемки очередного выпуска в Дом ребенка. Попросили сделать фотографию малыша, чтобы проанонсировать выпуск передачи в газете «Весть».
Я согласилась с радостью, но еще больше с интересом. Никогда не бывала ни в детских домах, ни в Доме ребенка (туда попадают совсем маленькие дети от 0 до 4 лет).
Они бегали, прыгали, мельтешили и издавали какие-то звуки. В общем, очень напомнило ясельную группу детского сада. Тогда мы сконцентрировались на съемке конкретного дитя. Как его звали, честно говоря, не помню.
Запомнила я другого ребенка, который и подал идею для первой фотовыставки.
Белобрысенький мальчик с голубыми глазами, одетый в ярко-желтую толстовку, сидел на стуле за столиком и смотрел в окно. Взгляд как-то сразу выцепил его из шумных детворы. Он был притихший как цыпленок. (У меня есть его фотография, но я не имею права ее публиковать).
История, которая скрывалась за этой грустной фигуркой, пристально смотрящей в окно, меня на некоторое время буквально обездвижила. Я не думала, что так бывает в жизни.
У Толика, а так его звали, в отличие от остальной детворы, была мама. Причем, нормальная: то есть непьющая, не находящаяся на стадии лишения прав и т.п. Мама отдала Толика в Дом ребенка на время. Пока не устроит свою личную жизнь.
- И совсем недавно к воротам Дома ребенка подъехал свадебный кортеж, - рассказала мне тогда главный врач Надежда Трояновская. – Мы подумали, вдруг у молодоженов новая традиция появилась – дарить деткам без родителей подарки. Но нет, это была мама Толика. Она вышла замуж и решила заехать к сыну. И теперь он вот так сидит у окна и ждет ее каждый день.
Дар речи ко мне вернулся не сразу. Нет, нет, я не из сентиментальных барышень, что падают в обмороки и сюсюкают с детками.
Но сам факт того, что так можно: отдать своего ребенка на время в такое учреждение, где находятся дети брошенные или те, у которых родители умерли?..
Наверное, месяц не вылезал из моей головы Толик. Чисто по-человечески хотелось встретить его маму, взять ее за плечи, тряхануть со словами: «Ты что делаешь, мать? Опомнись! Он же этого никогда не забудет». Но становилось понятно, что раз такой факт имеет место, то будут и другие.
И тогда пришла идея показать этих детей, как говорится, «миру». Хотя бы не Толика, а тех, которых можно показывать, которым нужны новые родители.
Показать, как они живут, играют, спят, едят, плачут и смеются, как носят одинаковые курточки, как впиваются глазами в каждого приходящего человека и немного вопросительно тыкают в него пальцем со словами: «Тетя, мама…».
Как известно, идея должна не просто прийти в голову, а найти подходящего человека, который бы помог поставить ее на ноги. Таким человеком стал продюсер телерадиокомпании «Ника» Дмитрий Ченцов. После моих восторженных рассказов он просто спросил: «А что нужно-то конкретно?». Естественно, все упиралось в деньги: на распечатку снимков, покупку рамок и оформление зала.
Зал, а точнее, галерею Дома Музыки также без уговоров, а просто «за идею» предоставила ее заведующая Анна Сенатова.
Так это и началось. Как совместный проект ТРК «Ники», «Дома Музыки» и меня-фотографа.
С чем мы столкнулись.
Первый год существования проекта был прекрасен. Наверное, меня поймут те люди, которое хоть раз в жизни что-то создавали. Это такое простое чувство сопричастности чему-то важному и по определению правильному. Когда тебе даже похвала не нужна, ты завелся как двигатель и скомандовал себе: «Вперед».
А вот со второго года стало ясно, что все не так просто. Начались мелкие колючки: а этот снимок нельзя брать, там на заднем плане дети, которых нельзя показывать… (долго перечислять не буду, но в таком духе).
Я понимаю, есть законы и пункты всякие о неразглашении информации. Но ради чего мы все это делаем? Ради спокойствия людей, которым отказались от своих детей или ради детей, которым нужны новые родители?
В общем, так или иначе мелочная диктатура не сведущих в том, как создать композицию и как сделать так, чтобы выставка смотрелась единым целым и вызывала чувства, присутствовала. А многие представляют, как это обрубает руки.
Вот, например: вы специально зовете на открытие юных героев выставки из Дома ребенка. Они вместе с нянечками приезжают (что организовать весьма непросто), и вот вы думаете, сейчас с первых аккордов они войдут в зал и фотографии станут реальностью. И зал наполнится той жизнью, которой эти детки живут каждый день. А в центре зала для них уж приготовлены игрушки, чтобы они там разместились вместе с нянечками, и зрители увидели бы все происходящее ну как в 3D.
А вместо этого вам говорят: Первое слово скажет министр. Потом его зам по той части, потом по иной части, потом зам зама. И, конечно, мы дадим слово вам, как авторам…
Я резка в оценках и порой не знаю, уместно ли резать ленточки там, где стоит постоять молча и задуматься… Но я знаю, что никакие слова никаких министров не заставят зашевелится что-то внутри, а скорее задавят расшевелившееся на корню.
Поэтому у нас прошло две выставки «Когда ты придешь?» и мы как-то застопорились.
А потом все стало еще проще. Министерство по делам семьи, демографической и социальной политике взяло выставку как бы «под крыло». Теперь она и называется по-другому «Счастье – это я!» и наверняка, проходит по всем бумажкам как проект министерства, направленный на увеличение усыновляемости, а может даже сразу и рождаемости.
Так уже два года. И мы с фотографом Женей Васильевой ее делаем, а министерство выделяет на ее организацию средства. Вроде бы все должны быть счастливы.
Но лично я считаю, что это совсем не то, что мы делали раньше. Такие проекты должны создаваться неравнодушными людьми: на их силе, энергии, желании найти средства, привлечь как можно больше заинтересованных лиц, а не на желании поставить галочку в годовом отчете перед губернатором с пометкой «работа ведется, мы движемся в светлое будущее, мой генерал».
Кстати, о птичках. С каждой выставкой мы лелеяли мечту развернуть акцию социальной рекламы по усыновлению. На билбордах и экранах, установленных в городе, мы вполне могли бы сделать ролики и видео, и фото. За все это нам не надо было бы платить. Креативных людей, согласных на такое доброе дело, полно.
И эти светлые мысли мне посчастливилось озвучить лично губернатору Анатолию Артамонову и городскому голове Николаю Полежаеву (как говорится, на всех уровнях власти). И там, и там я получила ответ, что со мной обязательно свяжутся.
До сих пор сижу, думаю, то ли письмо в спам попало, то ли я номер свой неправильно продиктовала.
Это я к чему? Да просто если мы говорим о чем-то с трибун, например, о том, что в Калужской области не останется детских домов и брошенных детей, то для претворения слов в жизнь нужно использовать все ресурсы. И в первую очередь те, что сами плывут в руки.
Вместо послесловия.
Я спокойно отношусь к детям: своих у меня нет, чужие меня не умиляют. За четыре года выставок я плакала однажды. Мы снимали на улице зимой. Всегда интересные кадры получаются, когда дети играют вместе.
Уже изрядно набегавшись с детьми, я остановилась передохнуть, как вдруг они на меня налетели всей гурьбой. Схватили за куртку, обступив со всех сторон, и давай пищать: «Тетя, тетя, пойдем. Ну тетя, тетя… ». И тут кто-то из них так явственно и звонко крикнул: «Мама». И будто что-то оторвалось внутри. Воспитательница, гулявшая с нами, услышала это, посмотрела на меня и махнула рукой, мол, иди быстрее я их отвлеку. И я ушла ныть за угол дома.
А в этом году, когда мы пришли в Дом ребенка, то обнаружили, что в списках у нас много нездоровых детишек: синдром Дауна, ДЦП. Между тем, в группах здоровых детей было полно, да еще и таких симпатичных, хоть сразу на афишу ставь.
Выяснилось, что одного из них на время отдала мама, потому что в Москве работает, к другому мама часто ходит, но тоже много работает или еще у нее что-то важное. У третьего тоже мама, и тоже она не успевает. «Мама, мама, мама».
Я грустно пошутила в разговоре с нянечками: «Скоро, мол, вас переименуют в дом круглосуточного содержания ребенка, и еще и деньги будут платить за это содержание – ведь такие все занятые». Нянечки также грустно улыбнулись.
А потом вспомнила Толика. Его-то мама забрала. Но почему она его отдавала? И как можно отдать хотя бы на время свое родное, когда даже не от родного, назвавшего тебя «мама» екает поперек сердца?
Юлия ЧУПРОВА.
