Эдуард Кузькин. Накопления в сердце

Известный предприниматель, меценат и благотворитель Эдуард Кузькин - о духе старой Калуги, правильном воспитании и о том, как важно иметь накопления в сердце.

- Эдуард Юрьевич, давайте традиционно начнем интервью с семьи, из которой вы происходите.

- Я из полной, любящей семьи. Мой папа был руководителем, мама – преподаватель.

- Следует ли из этого, что вы были мажорным ребенком?

- Никогда я не был мажорным ребенком! И вообще, что такое мажоры, и почему мы считаем, что это плохо? Есть люди, рожденные в семье, у которой чуть больше возможностей. Но согласитесь, что очень много людей из таких семей сегодня остались ни с чем, разве что на каком-то этапе, будучи детьми обеспеченных и популярных родителей, были счастливы.

Что касается меня – я не был мажором. Я пошел работать в 14 лет…

- Куда?

- Мы создали свою музыкальную группу. Это было модно – играть на вечерах, свадьбах… И мы зарабатывали какие-то деньги таким образом. Я играл на бас-гитаре. На первую зарплату купил себе гитару, она называлась «Орфей». Я был очень счастлив, когда инструмент у меня появился! Я и сейчас занимаюсь музыкой.

- В каком виде? Вы играете?

- Играю иногда дома, в узком кругу. Но в большей степени сегодня я все же являюсь потребителем музыки.

- …например, поддерживаете фестиваль «Мир гитары»...

- Ну, «Мир гитары» - это проект Олега Акимова и его друзей. Безусловно, мы стараемся его поддерживать. Это замечательное музыкальное мероприятие мирового уровня. Но это дружеская помощь, спонсорские идеи там во вторую, если не в последнюю очередь. Потому что в этом нет какой-то выгоды, это скорее поддержка начинаний, которые дают результат, нравящийся людям.

- Давайте вернемся в ваши 14 лет. Увлечение музыкой не мешало учебе? Родители не запрещали играть на гитаре?

- В период становления личности очень важно не запрещать ребенку тех занятий, к которым его тянет. И я очень благодарен своим родителям за понимание. Я занимался музыкой, велоспортом, другими вещами, в которых я пытался себя найти, и родители мне не мешали.

- Расскажите свою романтическую историю, историю своего брака, своей семьи?

- Отношения с теми людьми, которых я любил, я все же освещать не хотел бы. Потому, что вторая сторона может не понять. Я считаю, что благодарность за те годы – это дети, рожденные в любви и ставшие счастливыми. А что происходит дальше – это отношения двух людей, пусть они останутся между ними.

- Но романтическая история все же была?

- Должен признаться, я, конечно, романтик. Но ответственность и романтизм на одних весах очень сложно удержать. Вроде ответственностью начинаешь корректировать возвышенность, а она не поддается. Поэтому я стал допускать романтизм только в отношениях с близким человеком. И все встало на свои места: я люблю, меня любят, у меня очень крепкая семья, и я сделаю все возможное, чтобы она максимальное количество времени была счастливой.

- Расскажите про детей.

- У меня их четверо. Старшему сыну 32 года, дочке 15 лет. Еще одному сыну скоро будет пять, а самому младшему - два годика. У меня есть внук, и он одного возраста с моим младшим сыном!

Когда два пацаненка прибегают вечером и говорят: пап, давай играть в футбол, ты им не можешь сказать, что у тебя нет сил. Ты встаешь, играешь, и понимаешь, что силы-то есть! Это и есть счастье.

- Расскажите, как вы попали в страховой бизнес?

- Я всегда занимался бизнесом, работал с разными предприятиями. Время было непростое – середина 80-х, потом 90-е. Страна выживала, перестраивалась, и надо было этот процесс понимать и себя реализовывать внутри новой реальности. В 1992 году мне поступило предложение возглавить страховую компанию. И мы потихонечку начали развивать это в Калуге.

- Вам действительно стало интересно работать в страховании, или для вас было все равно, в каком бизнесе занять кресло руководителя?

- Думаю, что не все равно. Страхование – это постоянная коммуникация, новые интересные люди. Второе, что меня привлекло – это возможность работать в новом для Калуги проекте. На тот момент здесь существовала только одна, совсем небольшая, страховая компания. Этот род бизнеса оказался мне близким и мой интерес к нему не угасает до сих пор.

- Какой вы руководитель?

- Когда-то меня учили, что задача руководителя – не мешать хорошим людям делать свою работу, создавать для них условия. Я думаю, что у меня это получается. Занимаюсь именно мотивированием персонала. Для руководителя мало быть только харизматичной личностью, потому что без команды единомышленников на разных уровнях - мало что получится. Руководитель видит весь бизнес в целом, но этого мало. Нужно разбираться еще в каких-то тонких моментах. Поэтому я каждый день прохожу весь персонал, интересуюсь, как и что.

Надо, конечно, находиться в гуще работы, но так, чтобы коллектив не видел в тебе угрозы. Если появляются какие-то точки напряжения, мы должны искать выход, который будет оптимальным и для руководства, и для сотрудников. Команда – это очень важно. Каждая личность в команде может обладать не всегда удобными для руководителя личными качествами, но, если этот человек встроен в команду, приносит пользу и свою часть результата, человек будет работать.

- Давайте поговорим о Калуге, которую мы видим сегодня. Как она меняется?

- Знаете, есть такая фраза: «У хорошей страны скучная история»… Потому что, на самом деле, историю можно проследить по кирпичикам, по зданиям – на всем её протяжении.

А мы постоянно пытаемся что-то переделать. Надо развиваться в стороны, а не внутри.

Очень важно хранить историю города. Я помню его в разные периоды… И той Калуги, которая была тогда, не осталось. Да, безусловно, растет качество жизни, появляются новые дома, трансформируются старые здания… но всегда есть понятие «старого города».

Есть такое «ощущение дома» – когда возвращаешься откуда-то, видишь, что тебя окружает, и каждую царапинку помнишь, каждую зазубринку на стене. И понимаешь, что ты дома. Вот в Калуге сейчас нет этого ощущения. Она постоянно трансформируется. Но с другой стороны, то, что мы развиваемся – это здорово, качество жизни стало заметно лучше!

- Кризис не влияет на вас?

- Да как сказать. Думаю, что он отразился на каждом индивидуально. В любом случае, в жизни надо ставить цели, и идти к ним, пробиваться. И если действительно найти себе место, идти к своей мечте, к задуманному, то никакой кризис просто не будет значимым. Он лишь заставит проявить гибкость, встроиться в меняющиеся условия.

- А вы сами чего пытаетесь добиться в жизни? Какие у вас долгосрочные цели?

- Как бы это банально не звучало… у меня странная позиция, связанная с моей философией. Я считаю, что люди должны стать добрее и отзывчивее. Давайте начнем с самого простого, с меценатства. В Калуге 10 лет назад появилось движение, связанное со строительством хосписа. А пять лет назад - благотворительный фонд «Вместе». Когда это все только начиналось, никто не верил… Да и сейчас в благотворительность мало кто верит. Но это важная вещь. На вопрос «зачем ты этим занимаешься?» - нет ответа. Есть такая миссия внутри, хочется это делать, ты это и делаешь, это своего рода внутренняя свобода.

Некоторое время назад мы обратились к руководству региона с вопросом о строительстве хосписа. И нам пошли навстречу: начался необходимый документооборот, серьезные подвижки в этом отношении. Мы видим, что есть люди, которые в этом нуждается. Только на попечении фонда находится 70-80 человек. Рак - это затяжная борьба, и не всегда ясно, чем она закончится. Но я считаю, что некое человеческое достоинство, помогающее бороться вместе с тяжело больными, у современного общества должно быть. Мы не должны относиться с этому с какой-то долей скептицизма.

- Почему вы занялись именно этой темой? Кто-то из близких болел?

- Нет. Это из гуманистических побуждений. Есть внутреннее стремление помогать. Это ведь удивительная вещь – организация такого рода благотворительной помощи. Смотришь, как люди помогают друг другу, учишься у них добру, милосердию. Там ведь каждая копеечка идет на больного. Даже когда люди уходят, нам звонят их родственники и говорят, что остались какие-то необходимые препараты, какие-то коляски и так далее, они хотят, чтобы это все было задействовано, чтобы это приносило пользу другим людям. Или какой-нибудь ребенок просит маленький компьютер, планшет, чтобы просто общаться со своими друзьями. И тут же находятся деньги, мы покупаем, везем, а оказывается, что ребенок уже ушел…

- Тяжело этим заниматься? Вот вы узнали про больную девочку, собрались ей помочь, приезжаете, а ее уже нет…

- Я думаю, что тяжелее близким. Но разделить это горе внутри себя я считаю необходимым. Да, так бывает, что делаешь все возможное, но, вопреки усилиям и желаниям, это все равно происходит. Конечно, мы переживаем эти смерти.

И это - некие накопления внутри твоего сердца, с которыми ты живешь, которые напоминают, что не все определяется деньгами.

- У вас поменялось отношение к смерти после того, как вы занялись благотворительностью?

- Я бы сказал, что у меня поменялось отношение ко времени. Иногда мы тратим его не на то, чтобы жить. На что-то более эфемерное. Думаю, что каждый день нужно проживать, как последний. Но не с той точки зрения, что надо превращать все в сплошное празднество.

Надо приносить пользу. Надо постоянно двигаться, двигаться… это как тот футбол после работы. Вроде нет ни сил, ни желания, но ты получаешь в лоб мячиком от сыновей, и тут же появляются силы! И становится в кайф – вставать, идти и делать.

беседовала Александра ПЕТРУХИНА
фотографировал Антон Демидов