Калужанин убил сына-шизофреника. Что стало последней каплей?

Каждый второй четверг мы публикуем совместные со Следственным управлением СКР по Калужской области материалы. В прошлый раз материал был о домашнем тиране из Обнинска. Сегодня расскажем про убийство в Калуге: в 2020 году пенсионер застрелил сына, страдающего шизофрений. Что этому предшествовало?

Имена участников истории изменены

Антону 47 лет. Калуга не всегда была его домом: еще на заре 2000-х вместе с семьей мужчина перебрался сюда из Баку. С тех пор все жили вместе в частном доме — отец, мать, Антон с женой и ребенком, его брат и бабушка.

У Антона была небольшая типография, приносившая такой же небольшой доход. С приходом пандемии бизнес и вовсе стал дышать на ладан. Пришлось срочно устраиваться на мясокомбинат, предложений было не шибко много. Параллельно Антон готовил калужских выпускников к ЕГЭ по физике и математике, имея с них барыши.

Антона можно было бы назвать обычным неприметным трудягой. Но есть нюанс: 15 лет назад мужчине поставили диагноз «шизофрения». Обычно болезнь никак не проявлялась, но бывало и по-другому. По-другому начиналось, когда Антон выпивал. Во времена запоев, внезапных и затяжных, мужчина становился буйным. Насилие становилось его идеологией.

Насилие и вскрыло отклонения. Тогда, 15 лет назад, Антон напился, схватил молоток и разбил отцу голову во время ссоры.

Отец Антона добрую часть жизни провел на Кавказе, и часть принципов почерпнул из местной культуры. Например, он не считал супругу Антона за человека, в чем сам ей и признавался. Часто из-за этого возникали семейные ссоры. Красной нитью сквозь них проходил жилищный вопрос — тесновато все-таки.

После одной из таких ссор супруга Антона забрала ребенка и съехала, не вытерпев токсичной обстановки. И без того худое психическое здоровье Антона пошатнулось. В его жизни началась по-настоящему черная полоса.

Весна 2020-го

Антон поссорился с братом из-за комнаты, которую тот занял. Он вел себя неадекватно — дергался, жестикулировал, срывался на крик. Навсегда запомнив молоток в руке сына, отец решил не испытывать судьбу и позвонил участковому. Полицейский, в свою очередь, вызвал психиатров. Антону сделали укол. Он успокоился.

Хоть этот «звоночек» был достаточно очевиден и не предвещал ничего хорошего, май прошел относительно спокойно. По крайней мере, полицейских вызывать больше не приходилось. К концу июня Антон, однако, вновь открывает для себя алкоголь. Начинается ад.

26 июня

Антон напился в сопли, но ему было мало. Поздним вечером, когда все уже погрузились в сон, он зашел в спальню матери и потребовал отдать бутылку водки. Что? Какую бутылку? Женщина лишь удивленно развела руками. Сын пообещал убить ее, если не ответит, а затем с бешеными глазами вышел из спальни. Женщина не могла пошевелиться. Из транса ее вывел радостный крик — Антон известил, что нашел бутылку.

27 июня

Опять пьянка, но уже не дома. Домой Антона привели друзья, сам он идти уже не мог. На упреки отца сын ответил так, что родитель вновь вызвал полицию. И не зря. Участковый едва успел оттащить Антона, который намеревался изувечить старика. Мужчину заковали и увезли, чтобы он протрезвел.

28 июня

Антон вернулся и лег спать. Проснувшись, он решил, что надо бы выпить. На его пути встала мать. Она пыталась уговорить сына остаться дома, но отпрыск был непреклонен. Непреклонна была и мать. Антон совершенно обезумел. Он выломал женщине руку. Ей пришлось кусаться и убегать — в этот раз сын точно ее убьет. Схватив табурет, он погнался за ней. Женщина едва успел отскочить, табурет с хрустом разбился в том месте, где она стояла секунду назад.

«Папа, где эта сука?»

Антон спустился на первый этаж и стоял в зале напротив отца, который загораживал супругу. Отец стремительным шагом ушел в свою комнату и вернулся с ружьем «Сайга». Поняв, что сейчас произойдет, женщина пыталась встать между отцом и сыном, но старший лишь отпихнул ее. Раздалось два выстрела. Антон упал замертво.

Отец смотрел на тело убитого сына, затем, не сказав ни слова, снова ушел в комнату. Щелчок затвора.

Застрелиться у старика не получилось — вслед за ним в комнату вбежала супруга и вырвала ружье. Она едва успела: первый выстрел ушел в потолок, второй лишь задел подмышку. Раненый мужчина подошел к телефону.

«Я застрелил Антона. Приезжай помоги матери»,

— сказал он спокойно в трубку. Следующий звонок был в полицию.

Ледяное спокойствие старика отмечает и полицейский, прибывший на вызов. Лишившийся сына отец рассказал все, от предыстории конфликта до выстрелов на кухне. На вопрос, почему стрелял на поражение, ответил:

«Сил терпеть уже не было. Пусть хоть сын и жена нормально поживут, для них этот кошмар кончился, — при этом заявив, что в тюрьму не сядет, потому что все равно покончит с собой.

Тем временем приехала скорая.

Что тут сказать, старик действительно не сел. И не застрелился. Его судили по довольно «редкой» 107-й статье УК РФ («Убийство, совершенное в состоянии аффекта»). Учитывая возраст подсудимого, его хронические болячки и чистосердечное признание, суд приговорил его к шести месяцам ограничения свободы. Это значит, что ему нужно было лишь сидеть дома и периодически отмечаться в отделении.

Примечательно, что на следствии хорошо об Антоне отзывалась только его бывшая. Отец, хоть и уничтожал себя за случившееся, не скрывал, что Антон стал совсем невыносимым; мать жаловалась на отсутствие сна из-за него. Сын Антона от первого брака запомнил его как пьяного незнакомца, который периодически его навещал.

Почему же Антон стал невыносим в последние месяцы жизни? Вероятно, потому что перестал принимать таблетки. Почему перестал? Может, забывал. У его бывшей супруги на этот счет свои соображения. Несмотря на бессонные ночи, оскорбления и угрозы убийством, мать Антона продолжала воспринимать его как несамостоятельного ребенка. Страдающий от чрезмерной опеки сын ожидаемо все делал наперекор ей. А принимать лекарство женщина требовала регулярно.

Дальнейшая судьба этой семьи неизвестна. У младшего сына еще достаточно времени, чтобы забыть кошмар или притупить воспоминания. У его пожилых родителей времени больше нет. На следствии убитый горем отец все время повторял одну фразу. Если он не ушел в мир иной, то, вероятно, повторяет ее до сих пор:

«Я убил сына. Как мне с этим жить?»