«Зеленая зона»: То, что записано в генетический код

Там все просто, понятно и совершенно на первый взгляд очевидно - барачная жизнь при заводе в поселке, который и существует-то только потому, что здесь есть завод. Даром что недалеко от Москвы, при желании в выходные можно съездить за обновами, деликатесами разными или же за обычными продуктами, потому что в сельмаге все - дефицит.

Отсюда - из этого барачного быта, где никуда не спрячешься ни от кого, даже ночью, и вырастает целая цепочка комичных, а иногда и трагикомичных эпизодов, потому что если над этим не смеяться, то можно просто сойти с ума, на грани чего, кстати, и находится одна из героинь, которая, чтобы не сойти с ума, в один прекрасный момент усвистала в Москву со столичным щеголем на его машине. Но прежде их в этой машине застал обманутый муж, что чуть не привело к трагедии всебарачного масштаба с возможной кровью застигнутых любовников, а потом и с перспективой сгорания самого барака.

Интересно, сколько можно было продолжать это предложение? Наверное, бесконечно, как бесконечна череда анекдотов из жизни, легенд, былей, небылиц и присказок, рожденных в недрах народа, прожившего почти целое столетие в коммуналках и бараках.

Наверное, именно поэтому действие, разворачивающееся на сцене Калужского драмтеатра, сыгранное великолепно каждым из актеров, сразу захватывает.

Даже не драматизмом, а какой-то внутренней схожестью с тем, что творится у зрителя в душе. Нет, не в душе, наверное, а с тем, что записано в генетический код.

Еще проще, казалось бы, замысел. Один из них, барачных жителей, кидает в народ утку: переселяемся, рядом пятиэтажку строят, а наш барак снесут, потому что заводу расширяться нужно. Отсюда и потянулась цепочка событий, на которую нанизаны личные драмы, семейные, любовные, конфликт отцов и детей.

Привычная жизнь с барачно-коммунальными ссорами и дружбами, поддержкой в беде и беспощадностью одновременно, если кто-то выламывается из среды, вечными ватниками и редко надеваемыми костюмами и выходными платьями (в клуб на концерт и вообще по праздникам), вдруг коренным образом меняется.

Надежда на светлое будущее материализуется в возведенном уже рядом пятиэтажном параллелепипеде с отдельными ячейками.

Там можно укрыться стенами как государственной границей - от родных, но уже до боли, до одури порой надоевших друзей-соседей...

Это вскоре назовут хрущевками.

А пока еще на дворе другая эпоха, послевоенная. Вернее, лет через десять после войны. Это они в ватниках, вязаных шапках, кубанках, кепках, в сапогах и еще не сношенных галифе - герои еще не отпустившей их страшной войны. Это их жены и матери, сыновья, дочери и бабушки, что испытали жуть тыловой жизни с карточками и треугольниками с фронта, страшную муку ожидания похоронки.

Надежда вытаскивает из их душ самое светлое, что может быть - любовь к человеку, который рядом, стремление помочь, разделить горе, и вместе обрадоваться нежданному счастью.

Каждая жизненная история, увиденная за два с половиной часа этого яркого повествования, расцвечивает грани послевоенной эпохи:

Жена, еще не потерявшая привлекательности, мечтает о том, чтобы муж перестал ей дарить эту вечную "Красную Москву", а когда-нибудь укутал в котиковую шубу. Он, конечно, обвиняет ее в том, что она обуржуазилась, а он де не такой. Он правильный.

Парень, закончивший ремесленное, и по этому поводу получивший от родителей костюм, галстук, туфли и - предел мечтаний - наручные часы, да еще и со светящимися стрелками. Могут позволить – на оборонном заводе работают, зарплата очень приличная по тем временам.

Отчим, мечтающий усыновить сына своей жены, муж которой пропал без вести на войне, но почему-то не находящий с подростком общего языка. Он еще обвинит мальчишку чуть ли не в том, что тот враг народа. За фривольный текст, положенный на музыку песни «Широка страна моя родная».

Но это пройдет, они помирятся. Чуть позже. Когда надежда замаячит на горизонте в виде своей, отдельной квартиры, где жизнь будет совсем другая.

Бесконечно трогательная пара провинциальной актрисы и старого музыканта, невесть как оказавшихся в этом рабочем поселке. Впрочем, тоже понятно, почему. Он из бывших, сын дореволюционного купца, хотя в паспорте записал, что из рабочих. А сам в ту еще эпоху закончил консерваторию с отличием, добился много - признания, вполне приличных доходов, и не забывший той жизни, но... Сам признается: все у него отняли, а в его квартире теперь живет 38 человек. И удивляется, почему всех нужно было загнать в бараки. Так что нахождение в этом поселке в качестве работника заводского клуба тоже вполне понятно.

И вот они уже одной ногой в новой жизни, готовы переселиться, на сцене чемоданы и ящики, заполненные имуществом... И вдруг все рушится: переселяют не их, а соседний барак. Что будет потом, мы не знаем. Завершается действие банальным коллективным срывом на того, кто пустил слух о переселении. Короче, темной. Что там будет, неизвестно.

Новый этап, наверное. Занавес опустился.

Но эти незадачливые, смешные, порой раздражающие грубостью и внезапной жестокостью люди становятся близкими до боли за эти два с половиной часа. Ибо они - это все мы. Кого-то это, возможно, сильно раздражает, а кому-то станет ясно, что раздражаться-то нечего. Это наша жизнь, это наши родители, дедушки и бабушки. Эта эпоха далеко от нас не ушла.

"Времена меняются, а люди остаются", - говорит один из них.

Режиссер Юлия Беляева, известная уже калужскому зрителю постановкой "Оркестра Титаника", выстроила действие практически на одном пятачке. Вполне понятно, почему. Сама жизнь в бараке - это жизнь на пятачке. Оттого калейдоскопично меняющиеся эпизоды этой жизни заставляют напряженно следить за событиями.

То все барачное население вместе за одним столом выпивает, играет в карты на небольшие ставки, веселится, ругается, строит планы. То отдельные клетушки комнат со своими драмами.

Барак же предстает перед нами вращающимся трансформером (блистательный замысел главного художника Максима Железнякова) с железными, гремящими, гудящими стенами так хорошо знакомых гаражей и поселковых продовольственных палаток.

А на втором этаже до боли родная, въевшаяся в сознание и душу голубятня. Она на крыше барака. А на его чердаке происходит все, что не должно касаться никого кроме тех, кто туда забирается. Там объяснения в любви, выяснение отношений, мечты. Там тоже жизнь, там попытка заглянуть за горизонт...

И над всем этим, или рядом, или внутри, тут уж каждый сам для себя решит – баба с баяном. Странно, почему она обозначена в программке как баба с баяном. Она же с аккордеоном. Но это не столь уж важно. А важно, что с крыльями за спиной. Толи ангел-хранитель этого маленького сообщества, то ли предвестник будущих перемен, кто она?

Кстати, всю молодежь играют студенты Калужского курса Щукинского училища.

В спектакле нет ни одной провальной роли. Заняты актеры всех поколений. И все играют на одном дыхании. По крайней мере, так было на премьере. И безусловно, выдающимися даже на этом очень высоком фоне актерского мастерства выглядят работы Михаила Пахоменко, Тамары Глеклер, Михаила Кузнецова и Ирины Бургоновой.

Интересная деталь – герои Михаила Зуева, автора пьесы, обитатели барака, в котором он и сам жил. Даже имен и фамилий не поменял. Возможно, что еще и в этом успех спектакля.

Владимир ПЕТРОВ
фото А.Демидов