«Карантец, ковидиоты, гречкохайпят». Как COVID-19 расшил словарный запас калужан и что они об этом думают

Русский язык то и дело наполняется так называемыми неологизмами. Иногда их появление связано с какими-либо масштабными или резонансными событиями. Например, с пандемией COVID-19.

Меньше, чем за год само слово «коронавирус» прочно вошло в русскую речь, а Word уже не выделяет его красным. От него возникло множество однокоренных слов.

Расширяем словарный запас

Тех, кто легкомысленно относится к пандемии, теперь называют «коронапофигисты», «ковигисты», «голомордые». А паникеров -
«коронафобы» . Еще одно слово, но менее актуальное — карантье. Это владелец собаки, сдающий питомца в аренду — для прогулок в период самоизоляции. Такие объявления были актуальны весной, в период строгого режима самоизоляции.

Макароновирусом и гречкохайпом называют желание скупить полмагазина продуктов "про запас". Карантэ — «умение владеть собой в самоизоляции», а домашнюю уборку — расхламинго. Ну а то, что маскобесие - это полный карантец, каждый из нас и так знает.

Помимо лингвистов из России о новых словах в речи рассказывали ученые из Финляндии, Швеции и Испании. Смыслы в этих словах варьируются, но корень у всех один — corona.

А вот составители толкового словаря английского языка Collins English Dictionary назвали словом 2020 года... нет, не "коронавирус", а "локдаун".

А что о «коронавирусных» неологизмах думают калужане, работающие со словом?

Владимир Петров, журналист: "От гречкохайпа я в восторге"

«Язык как живая система коммуникации сам выбирает, что ему нужно, а что нужно не будет. В качестве предварительного замечания приведу пример. В начале двадцатого века придуманное нашими первыми авиаторами слово летчик очень быстро стало конкурировать с заимствованиями типа аэронавт и пилот, да и тот же авиатор.

В конечном итоге аэронавт теперь употребляется только в отношении пилотов воздушных шаров, авиатор вообще архаизм, а слова летчик и пилот заняли в языке равноправные места после короткой конкурентной борьбы каждое со своей дополнительной коннотацией. Зато слову аэродром не нашлось равноправной замены в русском языке. Оно и осталось.

Теперь о коронавирусе. Я вполне согласен с лингвистами, которые считают, что такой вал неологизмов отражает стремление людей через язык составить ясную и понятную им картину малоприятного и пока малопонятного явления, очень сильно изменившего нашу повседневную жизнь.

Такое словотворчество позволяет преодолеть страх перед этой инфекцией, с чем я тоже согласен. Как никак, люди не только болеют, но и умирают. Это прекрасно, что язык таким образом обогащается и обогащает наши возможности восприятия мира, да еще и помогает выстроить психологическую защиту.

Что-то мне там нравится, что-то совсем нет. Вот от слова „гречкохайп“ в восторге. Точное, емкое, яркое. Есть словечки более тусклые. Но каждое из них — часть картины мира. И кстати, ведь большинство из них мы скоро забудем. Уйдет острота момента, уйдут и слова. Это нормально. Но что-то останется для описания того, как это было. Перефразируя профессора Кронгауза, наш язык все время на грани нервного срыва, но никогда не сорвется»

Елена Карпова, доцент кафедры теории и методики дошкольного, начального и специального образования (Институт педагогики КГУ): "Карантец - конец - капец"

«Совершенно согласна, что появление представленных „коронных“ неологизмов — реакция живого языка живого народа. Новые слова в живой разговорной речи всегда появляются в нужное время, во-первых, из потребности в назывании предметов, ситуаций, во-вторых, из потребности выразить к ним отношение. Среди новых слов именно такие две группы и можно было бы наблюдать, однако чаще всего называние и оценка в разговорном слове сливаются, это слово всегда не нейтрально.

„Ковидло“ — это не только название вируса, но и добавка „такая дрянь, ...дло“ (извините, угадываемое слово нецензурно). То же „карантец“ — это и карантин, и „конец-капец“ с их же более резкими синонимами. Мы не можем оценить экспрессию, вложенную в иноязычные слова. Мы этих языков не знаем и их стилистические окраски, эмоциональный заряд не чувствуем, можем понять их только на уровне называния. Но можно уверенно утверждать, что они, как всегда, выражают насмешливое отношение к ситуации или предмету (как это делают и все русские неологизмы „с короной“).

Да, эти слова — защитная реакция людей, попавших в трудную социальную и психологическую ситуацию. Эти неологизмы содержат смеховой заряд, это эстетическое в своем роде явление — языковая игра.

И оцените красоту игры! Лингвисту видно, что используются все ранее наработанные в языке приемы создания городских арготизмов (жаргонизмов). Удивляет и даже радует неистощимость комбинаций и оперативность словопроизводства. И заметьте, никогда народ в своей эмоции не склонен к радикализму, это всегда будет относительно смягченная ироническая реакция, позволяющая жить, а не зовущая умирать. Как только отпадет надобность в реагировании, эти слова нас покинут, и мы будем со смехом вспоминать их, как и перебирая старые фотографии»

Петр Топорков, доцент кафедры русского языка как иностранного (Институт филологии и масс-медиа КГУ): "Ничто не вечно под луной"

«Что будет дальше, через год-два — посмотрим. Прогнозы делать сложно. Кажется, слово модное, недолговечное, но оно вдруг остается в русском языке. Другие слова, на вид основательные, исчезают в течение нескольких лет. Например, „пейджер“. Нет уже ни слова, ни вещи. Поэтому только время покажет»

Судя по прогнозам инфекционистов и сводкам о заболевших, COVID-19 пока не собирается уходить из нашей жизни. Посмотрим, появятся ли в русской речи другие «коронагибридные» слова и станем ли мы их употреблять.